Русские в Инстербурге

Оцените материал
(2 голосов)
Несколько недель спустя после убийства австрийского престолонаследника и у нас в Инстербурге стали заметны признаки надвигающейся опасности. События вдруг стали развиваться очень бурно. 2 августа 1914 года колокола наших церквей объявили о мобилизации. Вы спросите, уважаемые читатели, почему колокола церквей? Ну, с древности церковные колокола не только созывали на молитву, но и предупреждали о грозе и буре, звали на помощь на пожаре и в беде, а также на защиту при приближении врага. А мобилизация для нашей пограничной земли была, безусловно, именно таким случаем.
Из воспоминаний Отто Хагена.

Доктор Отто Хаген.Несколько недель спустя после убийства австрийского престолонаследника и у нас в Инстербурге стали заметны признаки надвигающейся опасности. События вдруг стали развиваться очень бурно. 2 августа 1914 года колокола наших церквей объявили о мобилизации. Вы спросите, уважаемые читатели, почему колокола церквей? Ну, с древности церковные колокола не только созывали на молитву, но и предупреждали о грозе и буре, звали на помощь на пожаре и в беде, а также на защиту при приближении врага. А мобилизация для нашей пограничной земли была, безусловно, именно таким случаем.

Когда в пятницу, 21 августа, стало заметно угрожающее положение на фронте, через посыльного было срочно созвано собрание депутатов городского представительства, чтобы принять предусмотрительные меры на случай крайней необходимости. Собралась большая часть этого органа и члены магистрата. Однако принятые решения не были выполнены, потому что на следующий день почти все облеченные ответственностью отцы города и большая часть населения, по преимуществу из высших слоев, бежали. Остались общественные советники городского представительства д-р Бирфройнд, Дитц и Кесслер, бывший председатель городского представительства советник юстиции Форхе и еще четверо депутатов. Из чиновников и служащих городской администрации остались немногие, а вот пожарная команда почти в полном составе.

В эти дни через наш город в сторону Кенигсберга постоянно тянулись повозки беженцев из приграничных областей, что еще более усиливало страх среди населения. В воскресенье, 23 августа, через город в направлении на запад прошли также и немецкие войска. Затем в понедельник на улицах воцарилась оглушительная тишина. Отдельные немецкие кавалерийские части скакали галопом то на восток, то на запад. То и дело тишину разрывали выстрелы, потому что тем временем передовые части русских приблизились к городу. Население в испуге укрылось в своих домах. Около полудня русские прошли через город от Гумбинненского шоссе в сторону Кенигсберга.

Я находился в это время с оставшейся частью своей родни на Цигельштрассе, 4, в доме моего дяди Фридриха Мюллера. Там мы собрались вместе ожидать грозящей нам участи. Некоторое время спустя любопытство выманило моего кузена и меня из подвала. Мы прокрались на угол Зирштрассе, которая в то время еще считалась пригородом. Там мы увидели необычный спектакль. Мимо нас прошел бесконечный поток русских войск, конные и пешие части, многие в беспорядке, другие в безупречной униформе и с наилучшим вооружением. Среди них орудия и конные повозки, нагруженные ящиками с боеприпасами и продовольствием. Когда этот бесконечный поток немного поредел, мы с несколькими нашими родственниками пошли к нашему дому на Форштадт, 34, чтобы по возможности уберечь его от разграбления. В течение всей следующей ночи мы сидели у окна в темной комнате и наблюдали за действиями все еще проходивших мимо русских. Несколько раз запертую дверь нашего дома дергали, но силу не применяли.

Как член городской администрации, я на следующее утро поспешил в ратушу. Моим тогдашним рабочим местом была регистратура и в то же время приемная обер-бургомистра. При моем появлении в ратуше уже находились три советника городского представительства и другие граждане, во главе с очень энергичным д-ром Максом Бирфройндом. Они ожидали приказов оккупационных войск.

Русские рассматривали Инстербург как ставку своего главнокомандования, ведь в отеле «Дессауэр Хоф» расположились великий князь Николай и генерал Ренненкампф, поэтому они придавали особое значение тому, чтобы в городе царил определенный порядок. Уже 25 августа 1914 года они назначили д-ра Бирфройнда, известного инстербургского врача, губернатором города. Ему помогали общественные советники городского представительства Кесслер и Дитц, а также оставшаяся небольшая часть чиновников и служащих администрации; к последним принадлежал и я. Активную помощь оказывали также советник юстиции Форхе, хозяин типографии и домовладелец Квандель и торговец Ре. Д-р Бирфройнд оборудовал свое рабочее место в кабинете обер-бургомистра. Он сразу же издал все предписания, которые счел необходимыми. С разрешения русских был организован «отряд самообороны», который, разумеется без оружия, должен был заботиться о спокойствии и порядке в городе, разделенном на 21 округ. Насколько это было возможно с оставшимися небольшими силами, была налажена работа городской администрации. Нашлось еще несколько специалистов, которые трудились здесь без устали, потому что работы был непочатый край.

Самой большой заботой поначалу было снабжение населения продуктами питания. Было предписано открыть все магазины, пекарни, мясные лавки, чтобы в продаже были имеющиеся товары, и в определенные часы продажа должна была производиться по нормальным ценам.

Так как русские через несколько дней предоставили в распоряжение убойный скот, то и в этом отношении хотя не было избытка, но не было и особого недостатка. К тому же в садах и на полях были картофель, овощи и фрукты.

Парад русских войск в Инстербурге 5 августа 1914 г.Все алкогольные запасы должны были быть уничтожены, чтобы избежать нарушений сухого закона. Продажа алкоголя на разлив была строго запрещена как для русских, так и для немцев. Правда, это предписание не исключало, что почти везде были надежно припрятаны «резервы» ко дню освобождения, как показали дальнейшие события.

Предприятия бежавших владельцев были официально принудительно открыты, и туда были назначены доверенные лица для управления чужим имуществом. Выручку эти доверенные лица должны были сдавать в городскую кассу.

Все требования и распоряжения русской комендатуры передавались д-ру Бирфройнду, который должен был срочно объявлять о них при помощи плакатов и контролировать их выполнение.

Даже после того как прошел первый шок после вступления вражеских войск, когда все оставшиеся жители в страхе перед грядущим оставались дома, тяжесть этих дней все-таки сильно давила на нас, тем более что не было никакой связи с внешним миром. Были изданы жесткие приказы, грозившие смертью и сожжением города за любое сопротивление или посягательство на жизнь. С 8 часов вечера до 6 часов утра ни одно гражданское лицо не имело права выйти на улицу.

Присутствие обоих оставшихся священников, Ляйдерайтера (Лютеранская церковь) и Куна (Реформатская церковь), во многом способствовало умиротворению населения.

Чтобы обеспечить безопасность русских, потребовали выставить заложников, сначала это были 3 человека, потом их число заметно возросло. Эти заложники жили в ратуше взаперти, менялись каждые 24 часа и гарантировали своей жизнью лояльность населения. Когда предположительно из одного дома был произведен выстрел, 27 августа был издан приказ, что, если еще раз из какого-нибудь дома будет произведен выстрел, этот дом будет сожжен, после следующего выстрела – все дома на этой улице, а после третьего – весь город. Гражданское население должно было сдать все оружие, тот, кого затем застигнут с оружием, должен был быть казнен. В эти дни русскими был расстрелян немецкий старший лесничий, который в униформе, хотя и без оружия, появился в городе. Но об этом мы узнали только несколько недель спустя, когда русские уже ушли.

Чувство постоянной угрозы не покидало население в течение всего времени оккупации. Это даже при том, что русские солдаты вели себя по преимуществу дисциплинированно, после того как несколько мародеров в первые дни были приговорены главнокомандующим к расстрелу. Относительно хорошее поведение вражеских войск объяснялось, вероятно, тем, что в ставке главнокомандующего были расквартированы только военнослужащие элитных полков.

Невозможно описать в рамках этого сообщения все события того времени. Следует упомянуть только одно потрясшее всех происшествие, которое могло стать для нас катастрофой. Это был несчастный случай при взрыве на городской водопроводной станции в пятницу 28 августа. Так как специалисты этого предприятия тоже бежали из города, оно работало только временами, потому что у откомандированных туда рабочих отсутствовала квалификация. Русские энергично требовали повысить давление воды настолько, чтобы ею можно было в достатке снабжать и верхние этажи отеля «Дессауэр Хоф». Один русский ротмистр явился на водопроводную станцию, выдал себя за специалиста и потребовал запустить дизельный мотор. По его мнению, это нужно было сделать при помощи баллонов с кислородом и углекислотой. Когда же мотор действительно заработал, давление было столь высоко, что произошел сильный взрыв. Его жертвами стали работавшие на водопроводной станции инстербургские жители: Коссман, Куны (отец и сын), Кюглер, Плускат, Тобен и Валлат. Д-ра Бирфройнда, который тоже находился на водопроводной станции, отбросило взрывом, но, к счастью, он был только незначительно травмирован. Однако русский ротмистр получил тяжелые повреждения. Из-за этого разразился настоящий ад, потому что русские были убеждены, что немцы намеренно повредили станцию и заложили динамит, что и привело к взрыву машин. Генерал фон Ренненкампф, главнокомандующий русских, пришел в ярость, когда ему передали сообщение о несчастном случае. Естественно, он возложил ответственность за это на «проклятых немцев» и угрожал ужасными карательными мерами, если ротмистр умрет от последствий несчастного случая. Первым делом нужно было выставить 18 заложников. Так что от состояния ротмистра зависела судьба города и его населения. Если бы он умер, население должно было быть расстреляно, а город сожжен. В окружной больнице доктор Арларт прооперировал пострадавшего ротмистра, состояние которого оставалось тем не менее очень серьезным. В это время д-ру Бирфройнду продолжали угрожать последствиями лично для него и для всего города. Наконец состояние ротмистра улучшилось, и чаша сия миновала нас еще раз.

Глубоко трагичным днем было воскресенье 30 августа 1914 года. Именно в этот день гражданских жертв катастрофы на водопроводной станции хоронили на церковном кладбище при участии почти всего инстербургского населения. Суперинтендант Ляйдерайтер произнес поминальную речь. Вечером того же дня в Лютеранской церкви состоялось что-то вроде «народного собрания», которым руководил суперинтендант Ляйдерайтер. На нем выступили оба священника. Д-р Бирфройнд и советник городского представительства Форхе разъяснили положение города. Все сословные различия и все личные интересы должны были отойти в сторону, и лозунгом стало: «Один за всех, и все за одного!»

В последовавшие за этим дни наступила определенная нормализация повседневной жизни. Ежедневно издаваемые приказы оккупационной власти предъявляли высокие требования к гражданской администрации. Нужно было распределять рабочую силу, транспорт и тому подобное.

Угрожающий характер приняли санитарные условия. Водопроводная станция из-за взрыва вышла из строя. Что это означает, когда в разгар летней жары, какая стояла в те дни, выходит из строя водоснабжение города, легко может представить себе каждый. Электричества тоже не было.

При поддержке русских инженеров водопроводную станцию несколько дней спустя вновь удалось запустить, хотя и не на полную мощность. Все-таки это был прогресс, потому что до тех пор приходилось обходиться колодезной или кипяченой речной водой.

5 сентября русские попы отслужили походное богослужение на Старом Рынке. В завершение состоялся парад, который принимали великий князь Николай и генерал Ренненкампф. Из окна ратуши мы могли наблюдать за этим спектаклем во всех подробностях. Хозяин аптекарского и парфюмерно-галантерейного магазина Р. Готтвальд из квартиры над своим магазином сделал несколько снимков этого русского воинского шоу.

Это сообщение, написанное по воспоминаниям, кажется вполне безобидным по сравнению с ужасными событиями конца Второй мировой войны. Трудно передать, однако, какие драматические сцены разыгрывались изо дня в день в кабинетах губернатора в ратуше. Д-р Бирфройнд оставался в ратуше день и ночь в течение всего времени оккупации. В его кабинете царило постоянное оживление. Очень часто появлялись русские офицеры – говорившие по-немецки или с переводчиком – и предъявляли невыполнимые требования, большей частью с определенными угрозами, если их пожелания не будут выполнены. Д-р Бирфройнд не давал себя запугать. В своей известной, грубоватой манере он бесстрашно выступал против таких посетителей. При этом случалось, что он стучал своей дубовой палкой по столу и громко протестовал, а его длинная борода дрожала от возбуждения. Обычно он имел успех, этот язык русские понимали очень хорошо и в большинстве случаев, притихнув, отступали. Однако мы очень часто опасались за жизнь нашего губернатора, когда его по какому-нибудь делу вызывали к главнокомандующему.

Случались и забавные сцены. Так, однажды к нашему губернатору привели двух «дам», которые неприлично вели себя в моральном отношении. Вначале их крепко отругали, а потом в заключение вытолкали вон несколькими палочными ударами. Можно было бы сказать, что у нас уже так сильно вошло в практику русское «мелкоуголовное право», но в данном случае это было скорее, скажем так, небюрократическое, экономически выгодное решение вопроса.

Так как телефона не было, послания губернатора отправлялись в «Дессауэр Хоф» с посыльным. Много раз туда ходил и я, со смешанным чувством, потому что в верхней части Вильгельмштрассе встречались только русские. Но письмо можно было отдать и часовым у отеля. Впрочем, все, занимавшиеся официальной деятельностью, носили белую нарукавную повязку с русским штампом, так сказать, в качестве явного пропуска, а также для своей защиты.

Приблизительно с 8 сентября среди наших завоевателей стало заметно определенное беспокойство. После того как над Инстербургом пролетел немецкий самолет, вновь появились угрожающие приказы, в которых речь шла только о расстрелах и сожжении. Фабрика Браше действительно была сожжена в наказание за то, что с нее были предположительно произведены револьверные выстрелы. Повсюду русским чудились предательство, саботаж и шпионаж.

Если до тех пор до нас не доходило никаких известий с немецкого фронта, то в последующие дни просочилось несколько сообщений немецкой армии об изменении положения дел, которые население воспринимало с напряженным вниманием и надеждой.

Беспокойство русских росло с каждым часом. Мы заметили также усиленное передвижение войск. После того как уже 10 сентября стала едва слышна отдаленная пушечная канонада, в первой половине дня 11 сентября шум боя заметно усилился, а вместе с ним и нервозность наших завоевателей. Русские части спешили через город в сторону Кенигсберга, чтобы вскоре после этого вновь появиться в обратном направлении.

На следующий день уже можно было говорить о «шуме битвы». Стал слышен артиллерийский и ружейный огонь на окраине города. Когда боевые действия приблизились к городу, улицы полностью опустели, только время от времени проносились в дикой спешке отдельные русские солдаты, будто ища спасительный выход.

Из ратуши мы могли довольно хорошо наблюдать за развитием событий. Опять возник робкий вопрос, пробил ли уже час нашего освобождения или нам предстоят еще трудные времена. После обеда наступила оглушительная тишина, пока вдруг около 5 часов на Рыночной площади не появился первый немецкий уланский патруль.

Мы устремились вниз, а со всех сторон стекались люди, чтобы поприветствовать наших освободителей. Тем временем в город входили все новые немецкие войска. Население ликовало на улицах, звонили колокола, и у каждого было чувство, как будто теперь закончились все беды и даже сама война. После радостного упоения моей первой мыслью было, что нужно ведь вывесить флаг города. Но положение было затруднительное, так как по распоряжению русских флагшток был демонтирован. Так что пришлось достать хранившийся на чердаке ратуши маркшейдерский шест и употребить его не по назначению – как флагшток. На нем укрепили полотнище флага и вывесили через чердачное окно. В ответ на это снизу раздались возгласы ликования.

Между тем стемнело. Уличного освещения не было, но инстербуржцы не могли и не хотели больше ограничиваться комендантским часом. Мы принесли из парфюмерной лавки Гамма свечи и иллюминировали ими окна ратуши. Наш пример оказался заразительным, и вскоре многие окна квартир на Старом Рынке и прилегающих улицах сияли светом мерцающих свечей. Звонили церковные колокола, люди протягивали друг другу руки и обнимались. У многих глаза были мокрыми от слез радости.

Восторг населения возрастал с каждым часом. У каждого в запасе было еще немного продуктов, фрукты и тому подобное, и он отдавал их, чтобы угостить солдат. Как по мановению волшебной палочки вновь появились и «официально уничтоженные» запасы алкоголя, которые солдаты принимали с благодарностью, хотя алкоголь был все еще строго запрещен. В эту ночь никто из граждан не думал о сне, только вымотанные боями солдаты нашли по квартирам заслуженный покой.

Директор гимназии д-р Люке уже в тот же вечер спонтанно сочинил приветственное послание к нашим солдатам. Его начало гласило: «Кто видел сегодня ликование, когда первый немецкий уланский патруль вновь появился на нашем рынке, как все мы протягивали друг другу руки с глубоким, светлым взором, тот не забудет этого никогда в своей жизни!» Послание завершалось словами: «И у нас на востоке в руках у русских вскоре не останется ни клочка немецкой земли!»
Тридцать лет спустя русские опять пришли и оккупировали наш родной город Инстербург. Нас изгнали, а они остались и находятся там до сих пор. Произойдут ли когда-нибудь перемены? Мы не знаем и, наверное, не доживем до этого. Но часто в наших молитвах и снах мы говорим словами Агнес Мигель: «Дай нам бог не суметь забыть то, что мы так любили!»

Дополнительная информация

  • Источник: Русские в Инстербурге (стр.278) (из воспоминаний Отто Хагена) – Надровия, 2003. №3 / Альманах «Берега Анграпы» 2’2006
Прочитано 12331 раз
Другие материалы в этой категории: « Месяц в штабе Отель переживает мировую историю »