Вопрос о возвращении старых имен городам и улицам совсем не случайно поставлен в наше время. Идет общий процесс демократизации общества, идет откровенный разговор об истоках нашей Родины. И всем людям становится понятно, как принимались решения определенным кругом людей «от имени народа». Принимались подобные решения и в области топонимики. Недаром ученые называют сложившиеся «святцы» на карте страны культовой моделью топонимики. Проблему возвращения исторических названий городам страны поставил Советский фонд культуры. В апреле 1989 года был представлен список из 90 городов, которым предлагается вернуть старые наименования и тем самым восстановить справедливость. В этот список вошел и один из городов Калининградской области – Советск (до 1946 года Тильзит).
Предлагаю ненадолго вернуться в 1946 год, в молодую Кенигсбергскую область, вошедшую в состав РСФСР по решению Потсдамской конференции. Идет заселение области переселенцами со всех концов страны. Ехали в Пруссию, как тогда говорили. Расселяли людей в городах и поселках волевыми решениями. Не успели обжиться и привыкнуть к названиям рек, городов и деревень – от администрации поступило «предложение» дать новым советским городам новые советские имена. Совершенно не зная истории края, не зная науки топонимики, переселенцы поддерживают призыв. Да и как было не поддержать? Кто бы посмел сказать что-то против? Да и ненависть ко всему немецкому была так сильна. Превращение этого мероприятия в средство пропаганды стало географическим вандализмом. Ведь топонимика – это прежде всего памятник истории и культуры.
Лишь единицы названий остались на карте области, но и они трансформировались: Домнау – Домново, Жиллен – Жилино, Таплакен – Талпаки. Такая трансформация – нормальное явление, свойственное всем народам. Говорим же мы «Париж», «Рим» и т.д., хотя на родном языке народов этих стран данные названия звучат, как «Пари», «Рома». Во время Первой мировой войны русские солдаты и офицеры называют города Восточной Пруссии: Эйдткунен – «Эйдкуны», Велау – «Велава», Гумбиннен – «Гумбины». Такие же наименования, как Кенигсберг, Инстербург и прочие «берги» и «бурги», были привычны для русского слуха и языка. Тому немало примеров на карте России. Такое русское понятие, как «оренбургский платок» происходит от города Оренбурга (в переводе с немецкого – «Ближневосточная крепость»), не говоря уже о Петербурге.
Города нашей области возникли, как правило, из крепостей крестоносцев. И это – исторический факт, нравится он нам или не нравится. И в основе наименований этих крепостей, как правило, прусские слова. Пример – Инстербург: «Инстер» – немецкая транскрипция прусского «Инстра», что в переводе – «втекающий, впадающий», и «бург» – по-немецки «крепость». Тильзит: Тильже – наименование реки, впадающей в Неман. И так почти каждое название.
Кенигсберг получил свое имя в честь чешского короля Оттокара II, единственного короля, принимавшего участие в войне против пруссов. Город носил это имя около 700 лет. Известный ганзейский город был славен своим университетом, в котором, кстати, получило образование и известность немало русских ученых. И как бы ни называли его соседи – Крулевец или Караляучюс, в истории он носил, носит и будет носить данное ему при рождении имя – Кенигсберг.
Насилие, совершенное над памятниками культуры – это как мина замедленного действия. Взрыв ее может ударить по людям. Так, может быть, произвести грамотное «разминирование», обсудив с жителями города вопрос о возвращении настоящего имени?
Присоединиться